Читать онлайн книгу "Загадка Красного дома"

Загадка Красного дома
А. А. Милн


Увлекательный детектив в стиле Агаты Кристи, повествующий о загадочном исчезновении хозяина Красного дома.





А. Милн

Загадка Красного дома





Глава I





Миссис Стивенс пугается


В сонной жаре летнего полудня Красный дом отдыхал. В цветочных бордюрах лениво жужжали пчелы, на верхушках вязов нежно ворковали голуби. С дальних лужаек доносилось жужжание косилки, самый спокойный из всех деревенских звуков, делающий отдых тем слаще, что им наслаждаются, пока другие работают.

Это был час, когда даже те, чье дело – заботиться о нуждах других, имеют минуту или две для себя. В комнате экономки, Одри Стивенс, хорошенькая горничная, поправляла свою лучшую шляпку и лениво беседовала со своей тетушкой, кухаркой-экономкой холостяцкого дома мистера Марка Эблетта.

– Для Джо? – спокойно спросила миссис Стивенс, не сводя глаз со шляпы. Одри кивнула. Она вынула изо рта булавку, нашла для нее место в шляпе и сказала:

– Ему нравится немного розового.

– Я и сама не возражаю против розового, – ответила тетя. – Джо Тернер не единственный.

– Этот цвет не всем подходит, – сказала Одри, держа шляпу на вытянутой руке и задумчиво рассматривая ее. – Стильно, не правда ли?

– О, тебе это подойдет, и мне в твоем возрасте тоже. Немного слишком нарядно для меня сейчас, хотя я одета лучше, чем некоторые другие люди, осмелюсь сказать. Я никогда не притворялась тем, кем не была. Если мне пятьдесят пять, значит, мне пятьдесят пять, вот что я говорю.

– Пятьдесят восемь, не так ли, тетушка?

– Я просто привела пример, – с большим достоинством ответила миссис Стивенс.

Одри вдела нитку в иголку, протянула руку, критически оглядела ногти и принялась шить.

– Забавная история с братом мистера Марка. Подумать только, не видеться с братом целых пятнадцать лет! – Она смущенно рассмеялась и продолжила, – интересно, что бы я делала, если бы не видела Джо пятнадцать лет.

– Как я уже говорила тебе сегодня утром, – сказала тетушка, – я живу здесь уже пять лет и никогда не слышала о брате. Я могла бы сказать это при всех, если бы он собрался умереть завтра, что пока я здесь, здесь не было ни одного брата. Ты могла бы сбить меня с ног пером, когда он заговорил о брате сегодня утром за завтраком. Я, естественно, не слышала, о чем они говорили до этого, но когда я вошла, все они говорили о брате … Ну, что я там сделала – горячее молоко или тосты? – ну, они все говорили, и мистер Марк повернулся ко мне и сказал – ты знаешь его манеру: “Стивенс, – говорит он, – мой брат придет ко мне сегодня днем, я жду его около трех, – говорит он. Проводи его в кабинет, – говорит он просто так”. – Да, сэр, – отвечаю я совершенно спокойно, но никогда в жизни я так не удивлялась, не зная, что у него есть брат. “Мой брат из Австралии, – говорит он, – ну вот, я и забыл”. Из Австралии. Ну, может быть, он и был в Австралии, – рассудительно сказала миссис Стивенс, – я не могу этого утверждать, не зная эту страну. Но что я могу сказать точно, так это то, что пока я здесь никого тут не было, а я здесь уже пять лет.

– Но, тетушка, он не был здесь пятнадцать лет. Я слышала, как мистер Марк говорил мистеру Кейли. ‘Пятнадцать лет’, говорил он. Мистер Кейли знал его, когда его брат последний раз был в Англии. Мистер Кейли знал о брате, я слышала, как он говорил это мистеру Беверли, но он не знал, когда он последний раз был в Англии, видишь? Так вот почему он вызвал мистера Марка.

– Я ничего не говорю о пятнадцати годах, Одри. Я могу говорить только то, что знаю, а это пять лет Троицы. Могу поклясться, что его нога не ступала в дом пять лет Троицы. И если он был в Австралии, как ты говоришь, что ж, полагаю, у него были на то свои причины.

– Какие причины? – беспечно спросила Одри.

– Неважно, какие причины. С тех пор как твоя бедная мать умерла, я должна сказать тебе вот что, Одри, когда джентльмен едет в Австралию, у него есть на то свои причины. И когда он остается в Австралии на пятнадцать лет, как говорит мистер Марк, и как я знаю по себе уже пять лет, у него есть свои причины. А прилично воспитанная девушка не спрашивает, по каким причинам.

– Наверное, он попал в беду, – небрежно сказала Одри. – За завтраком говорили, что он был диким. Долги. Я рада, что Джо не такой. У него пятнадцать фунтов в почтовом сберегательном банке. Я тебе говорила?

Но в тот день больше не было разговоров о Джо Тернере. Звон колокольчика заставил Одри вскочить – теперь уже не Одри, а Стивенс. Она положила свою шляпку перед зеркалом.

– Это входная дверь, – сказала она. – Это он.

– Проводи его в кабинет, – сказал мистер Марк. Я полагаю, он не хочет, чтобы другие дамы и господа видели его. Ну, во всяком случае, они все там играют в гольф. Интересно, останется ли он, может быть, он привез много золота из Австралии. Я мог бы услышать что-нибудь об Австралии, потому что если кто-то и может добыть там золото, то я ничего не говорю, но мы-то с Джо знаем…

– Ну-ну, давай, Одри.

– Я уже иду. – И она вышла.

Для любого, кто только что прошел по аллее под августовским солнцем, открытая дверь Красного дома открывала восхитительно привлекательный холл, от которого даже сам вид остывал. Это было большое помещение с низкой крышей и дубовыми балками, с кремовыми стенами и окнами с ромбовидными стеклами и голубыми шторами. Справа и слева были двери, ведущие в другие жилые комнаты, но с той стороны, которая обращена к вам, когда вы входите, снова были окна, выходящие на маленький дворик, заросший травой. Окна были открыты настежь, и легкий ветерок гулял туда-сюда. Лестница поднималась широкими, низкими ступенями вдоль правой стены и, повернув налево, вела по галерее, проходившей по всей ширине холла, в спальню. То есть если вы собирались остаться на ночь, то намерения мистера Роберта Эблетта в этом деле были еще неизвестны.

Проходя через холл, Одри слегка вздрогнула, увидев мистера Кейли, который незаметно сидел в кресле под одним из окон и читал. Конечно, в такой день здесь гораздо прохладнее, чем на площадке для гольфа, но почему-то в тот день в доме было пустынно, как будто все гости были на улице или, возможно, что еще лучше – спали в своих спальнях. Мистер Кейли, двоюродный брат хозяина, был сюрпризом; и, вскрикнув от неожиданности, она покраснела и сказала, – о, прошу прощения, сэр, я не сразу вас заметила. А он поднял глаза от книги и улыбнулся ей. Привлекательная улыбка была на этом большом уродливом лице. Какой джентльмен, мистер Кейли, – подумала она, – и что бы без него делал хозяин. Если бы, например, этого брата пришлось отправить обратно в Австралию, то большую часть работы взял бы на себя мистер Кейли.

– Так это и есть мистер Роберт, – сказала себе Одри, увидев гостя.

Потом она сказала тете, что узнала бы его где угодно, если бы он был братом мистера Марка, но она сказала бы это в любом случае. На самом деле она была удивлена. Щеголеватый маленький Марк, с аккуратной остроконечной бородкой и тщательно завитыми усами; с быстрыми бегающими глазами, всегда перебегающими с одного на другого в любой компании, в которой он находился, чтобы отметить еще одну улыбку, когда он сказал что-то хорошее, еще один выжидающий взгляд, когда он только ждал своей очереди сказать это; он был совсем другим человеком, чем этот грубоватый, плохо одетый колонист, смотревший на нее так близко.

– Я хочу видеть мистера Марка Эблетта, – прорычал он. Это прозвучало почти как угроза.

Одри пришла в себя и ободряюще улыбнулась ему. У нее была улыбка для всех.

– Да, сэр. Он вас ждет, если вы пойдете туда.

– О! Значит, вы знаете, кто я, а?

– Да, совершенно верно.

– Значит, он ждет меня, а? Он будет рад меня видеть, а?

– Прошу вас пройти сюда, сэр, – чопорно сказала Одри.

Она подошла ко второй двери слева и открыла ее.

– Мистер Роберт Эб … – начала она и замолчала. Комната была пуста. Она повернулась к мужчине, стоявшему у нее за спиной. – Если вы присядете, сэр, я найду хозяина. Я знаю, что он дома, потому что он сказал мне, что вы прибудете сегодня днем.

– О! – Он оглядел комнату. – Как вы называете это место, а?

– Кабинет, сэр.

– Кабинет?

– Комната, где работает хозяин, сэр.

– Работает, да? Это что-то новенькое. Не знал, что он когда-нибудь в жизни делал хоть что-то.

– Это место, где он пишет, сэр, – сказала Одри, с чувством собственного достоинства. Тот факт, что мистер Марк “писал”, хотя никто не знал, что именно, было предметом гордости в комнате экономки.

– Не слишком хорошо одет для гостиной, а?

– Я скажу хозяину, что вы здесь, сэр, – решительно заявила Одри.

Она закрыла дверь и оставила его там.

Ну что ж! Ей было, что рассказать тетушке! Ее мысли были заняты сразу же, перебирая все то, что он сказал ей, и она сказала ему. “Как только я увидела его, я сказала себе…” Да, ее легко можно было впечатлить. Это была проблема Одри.

Однако вначале нужно было найти хозяина. Она прошла через холл в библиотеку, заглянула туда, немного неуверенно вернулась и остановилась перед Кейли.

– Будьте добры, сэр, – сказала она низким, почтительным голосом, – не могли бы вы сказать мне, где хозяин? Пришел мистер Роберт.

– Что? – спросил Кейли, отрываясь от книги. – Кто?

Одри повторила свой вопрос.

– Я не знаю. Разве он не в кабинете? После обеда он отправился в Храм. Кажется, с тех пор я его не видел.

– Благодарю вас, сэр. Я схожу в Храм.

Кейли вернулся к своей книге.

“Храм” представлял собой кирпичную беседку, расположенную в саду за домом, примерно в трехстах ярдах. Здесь Марк иногда медитировал, прежде чем удалиться в “кабинет”, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Эти мысли не представляли большой ценности; более того, они раздавались за обеденным столом чаще, чем попадали на бумагу, и попадали на бумагу чаще, чем попадали в печать. Но это не мешало хозяину Красного дома немного огорчаться, когда посетитель обращался с Храмом небрежно, как будто он был воздвигнут для обычных целей флирта и курения сигарет. Был случай, когда двух его гостей застали за игрой. Марк в тот момент ничего не сказал, разве что спросил не могут ли они найти другое место для своей игры, но нарушителей больше никогда не приглашали в Красный дом.

Одри медленно подошла к Храму, заглянула внутрь и медленно вернулась. Все эти прогулки ни к чему не привели. Возможно, хозяин был наверху, в своей комнате. “Недостаточно хорошо одет для гостиной”. Ну что же, тетушка, а не хотите ли вы, чтобы в вашей гостиной был теперь кто-нибудь с красным платком на шее и в огромных пыльных сапогах и – послушайте! Кто-то из мужчин стрелял в кроликов. Тетушка была неравнодушна к хорошему кролику в луковом соусе. Как жарко, она не откажется от чашки чая. Ну, во-первых, мистер Роберт не остался бы на ночь; у него не было никакого багажа. Конечно, мистер Марк мог бы одолжить ему кое-что; одежды у него хватило бы на шестерых. Она узнала бы в нем брата мистера Марка где угодно.

Она вошла в дом. Когда она проходила мимо комнаты экономки, направляясь в холл, дверь внезапно открылась, и оттуда выглянуло довольно испуганное лицо.

– Привет, Од, – сказала Элси. – Это Одри, – сказала она, входя в комнату.

– Входи, Одри, – позвала миссис Стивенс.

– Что случилось? – спросила Одри, заглядывая в дверь.

– О, моя дорогая, ты меня так напугала. Где ты была?

– Наверху, в Храме.

– Ты что-нибудь слышала?

– Что слышала?

– Грохот, взрывы и ужасные вещи.

– О! – воскликнула Одри с некоторым облегчением. – Кто-то стреляет в кроликов. Тетушка неравнодушна к хорошему кролику, – сказала я себе, проходя мимо, – и я не удивилась бы, если бы узнала…

– Кролики! – Презрительно сказала тетушка. – Это было в доме, девочка моя.

– Прямо так и было, – сказала Элси. Она была одной из горничных. – Я сказала миссис Стивенс … Не так ли, миссис Стивенс? Это было в доме, сказала я.

Одри посмотрела на тетю, потом на Элси.

– Как вы думаете, у него был с собой револьвер? – Спросила она приглушенным голосом.

– У кого? – Взволнованно переспросила Элси.

– У этого его брата. Из Австралии. Я сказала, как только увидела его: “Вы плохой человек, мой друг!” Вот что я сказала, Элси. Еще до того, как он заговорил со мной. Грубо! – Она повернулась к тете. – Что ж, даю вам слово…

– Если ты помнишь, Одри, я всегда говорила, что ни с кем из Австралии нельзя разговаривать, – миссис Стивенс откинулась на спинку стула, тяжело дыша. – Я не выйду сейчас из этой комнаты, даже если вы заплатите мне сто тысяч фунтов.

– О, миссис Стивенс! – Воскликнула Элси, которой очень хотелось получить пять шиллингов на новую пару туфель. – Я бы не стала заходить так далеко.

– Вот, – воскликнула миссис Стивенс, резко привстав. Они с тревогой прислушались, обе девушки инстинктивно подошли поближе к креслу пожилой женщины.

Дверь кто-то тряс и пинал.

– Слушайте!

Одри и Элси испуганно переглянулись.

Они услышали мужской голос, громкий, сердитый.

– Открой дверь! – Кричал он. – Открой дверь! Я говорю, открой дверь!

– Не открывайте дверь! – В панике закричала миссис Стивенс, как будто это была ее дверь. – Одри! Элси! Не впускайте его!

– Черт возьми, открой дверь! – Снова раздался голос.

– Нас всех убьют в наших постелях, – дрожащим голосом произнесла она. Перепуганные девушки прижались друг к другу, и миссис Стивенс, обняв их, сидела и ждала.




Глава II





Мистер Джиллингем выходит не на той станции


Был ли Марк Эблетт занудой или нет, зависело от точки зрения, но можно сразу сказать, что он никогда не скучал в своей компании по поводу своей прошлой жизни. Тем не менее, истории распространяются. Всегда есть кто-то, кто знает. Было известно – и это, во всяком случае, от самого Марка, – что его отец был сельским священником. Говорили, что мальчиком Марк привлек внимание и покровительство какой-то богатой старой девы, жившей по соседству, которая платила за его образование и в школе, и в университете. Примерно в то время, когда он возвращался из Кембриджа, умер его отец, оставив после себя несколько долгов в назидание семье и репутацию человека, умеющего читать короткие проповеди, как пример своему преемнику. Ни предупреждение, ни пример, по-видимому, не были эффективными. Марк отправился в Лондон на пособие от своего патрона и (по общему мнению) познакомился с ростовщиками. Его покровитель и все, кто спрашивал, считали, что он “пишет”, но что он писал, кроме писем с просьбой дать ему больше времени, так и не было обнаружено. Однако он очень регулярно посещал театры и мюзик—холлы – несомненно, с целью написать в “Зрителе” несколько серьезных статей об упадке английской сцены.

К счастью (с точки зрения Марка), его покровитель умер на третий год его пребывания в Лондоне и оставил ему все деньги, которые он хотел. С этого момента его жизнь теряет свой легендарный характер и становится скорее делом истории. Он рассчитался с ростовщиками, отдал свой урожай дикого овса на откуп другим и стал, в свою очередь, меценатом. Он покровительствовал искусству. Не только ростовщики обнаружили, что Марк Эблетт больше не пишет за деньги; редакторам теперь предлагались бесплатные взносы, а также бесплатные обеды; издатели заключали договоры на редкие небольшие тома, в которых автор оплачивал все расходы и отказывался от всех гонораров; многообещающие молодые художники и поэты обедали с ним; он даже брал театральную труппу на гастроли, играя роль хозяина и “ведущего” с одинаковой щедростью.

Он не был тем, кого большинство людей называют снобом. Сноб был небрежно определен как человек, который любит представлять из себя лорда; и, более верно, как подлый любитель подлых вещей, что было бы немного нехорошо по отношению к пэрам, если бы первое определение было верным. У Марка, несомненно, было свое тщеславие, но он скорее встретил бы актера, чем графа; он говорил бы о своей дружбе с Данте – если бы это было возможно – более бойко, чем о дружбе с герцогом. Называйте его снобом, если хотите, но не самым худшим снобом; прихлебателем, но к юбкам искусства, а не общества; альпинистом, но в окрестностях Парнаса, а не Сенной горы.

Его покровительство не ограничивалось искусством. Сюда же входил и Мэтью Кейли, маленький двоюродный брат тринадцати лет, чьи обстоятельства были столь же ограничены, как и у Марка, пока его не спас патрон. Он отправил кузена Кейли в школу и Кембридж. Его мотивы, без сомнения, поначалу были достаточно не от мира сего: простое воздаяние за щедрость, которую он расточил на себя в книге Ангела-Летописца – накопление сокровищ на небесах. Но вполне вероятно, что по мере того, как мальчик рос, планы Марка на будущее основывались на его собственных интересах в той же мере, что и на интересах его кузена, и что двадцатитрехлетний Мэтью Кейли, получивший соответствующее образование, был воспринят им как полезное устройство для человека его положения, то есть человека, чье тщеславие оставляло ему так мало времени на свои дела.

Кейли тогда, в двадцать три года, занимался делами своего кузена. К этому времени Марк уже купил Красный дом и значительную часть земли, которая к нему прилагалась. Кейли руководил необходимым персоналом. У него действительно было много обязанностей. Он был не совсем секретарем, не совсем земельным агентом, не совсем деловым советником, не совсем компаньоном, но чем-то из всех четырех. Марк назвал его “Кей”, совершенно справедливо возражая в данных обстоятельствах против имени Мэтью. Кей, по его мнению, был, прежде всего, надежным человеком; крупным, с тяжелой челюстью, солидным парнем, который не докучал вам ненужными разговорами, а это благо для человека, который любил говорить сам.

Сейчас Кейли было двадцать восемь, но выглядел он на все сорок – возраст его патрона. Спазматически они часто принимали гостей в Красном доме, и Марк предпочитал – называйте это добротой или тщеславием, как вам угодно, – гостей, которые были не в состоянии отплатить ему за гостеприимство. Давайте взглянем на них, когда они спустились к завтраку, о котором нам уже рассказывала горничная Стивенс.

Первым появился майор Рамболд, высокий, седовласый, седоусый, молчаливый человек в норфолкском сюртуке и серых фланелевых брюках, который жил на свое отставное жалованье и писал статьи по естественной истории для газет. Он осмотрел посуду на боковом столике, тщательно выбрал блюдо и принялся за работу. В следующий заход он уже перешел на сосиски. Затем пришел Билл Беверли, веселый молодой человек в белых фланелевых брюках и блейзере.

– Здравствуйте, майор, – сказал он, входя, – как подагра?

– Это не подагра, – хрипло ответил майор.

– Ну, что бы это ни было.

Майор хмыкнул.

– Я стараюсь быть вежливым за завтраком, – сказал Билл, накладывая себе овсянку. – Большинство людей такие грубые. Поэтому я и спросил вас. Но не говорите мне, если это секрет. – Кофе? – добавил он, наливая себе чашку.

– Нет, спасибо. Я никогда не пью, пока не поем.

– Совершенно верно, майор, это всего лишь манеры. – Он сел напротив. – Что ж, у нас сегодня хороший день для игры. Будет чертовски жарко, но именно здесь мы с Бетти выигрываем. На пятом раунде вас начнет беспокоить старая рана, та, что вы получили в пограничной стычке в 43-м; на восьмом ваша печень, подорванная годами возлияний, развалится на куски; на двенадцатом…

– Да заткнись ты, осел!

– Ну, я только предупреждаю вас. Здравствуйте, доброе утро, мисс Норрис. Я как раз рассказывал майору, что будет с вами и с ним сегодня утром. Вам нужна помощь или вы предпочитаете сами выбирать себе завтрак?

– Пожалуйста, не вставайте, – сказала мисс Норрис. – Я сама себе помогу. Доброе утро, майор, – она приветливо улыбнулась ему. Майор кивнул.

– Доброе утро. Будет жарко.

– Как я ему и говорил, – начал Билл, – вот где … Алло, а вот и Бетти. – Доброе утро, Кейли.

Бетти Калладайн и Кейли пришли вместе. Бетти была восемнадцатилетней дочерью миссис Джон Калладайн, вдовы художника, которая исполняла роль хозяйки дома Марка. Рут Норрис всерьез считала себя актрисой, а на каникулах – игроком в гольф. Она была вполне компетентна и в том, и в другом. Ни сценическое общество, ни гольф не внушали ей никакого страха.

– Кстати, машина подъедет в 10.30, – сказал Кейли, отрываясь от писем. – Вы там пообедаете, а сразу после этого поедете обратно. Разве не так?

– Не понимаю, почему бы нам не сыграть два раунда, – с надеждой сказал Билл.

– Слишком жарко днем, – сказал майор. – Возвращайся поближе к чаю.

Вошел Марк. Обычно он был последним. Он поздоровался со всеми и сел пить чай. Завтрак не был его едой. Остальные тихонько болтали, пока он читал свои письма.

– Боже мой! – вдруг воскликнул Марк.

Все инстинктивно повернули головы в его сторону.

– Прошу прощения, мисс Норрис. Прости, Бетти.

Мисс Норрис всепрощающе улыбнулась. Ей часто хотелось сказать это самой, особенно на репетициях.

– Смотри, Кей! – Он хмурился про себя, раздраженный и озадаченный. Он поднял письмо и потряс его. – Как ты думаешь, от кого это?

Кейли, сидевший на другом конце стола, пожал плечами. Как он мог догадаться?

– Роберт,– сказал Марк.

– Роберт? – Кейли было трудно удивить. – Ну?

– Хорошо говорить " ну?". Вот так, – раздраженно сказал Марк. – Он приедет сюда сегодня днем.

– Я думал, он в Австралии или где-то еще.

– Ну конечно. Я тоже. – Он посмотрел на Рамболда. – У вас есть братья, майор?

– Нет.

– Ну что ж, послушайте моего совета, и не надо.

– Теперь вряд ли, – сказал майор.

Билл рассмеялся.

– Но ведь у вас нет братьев, мистер Эблетт?

– Один есть, – мрачно ответил Марк. – Если ты вернешься вовремя, то увидишь его сегодня днем. Он, вероятно, попросит одолжить ему пять фунтов. Не надо.

Всем стало немного не по себе.

– У меня есть брат, – сказал Билл услужливо, – но я всегда у него занимаю.

– Как Роберт, – сказал Марк.

– Когда он в последний раз был в Англии? – Спросил Кейли.

– Лет пятнадцать назад, кажется? Ты, конечно, был еще мальчиком.

– Да, я помню, что видел его однажды, но не знал, возвращался ли он с тех пор.

– Нет. Насколько мне известно, нет. – Марк, все еще явно расстроенный, вернулся к письму.

– Лично я, – сказал Билл, – считаю, что отношения – это большая ошибка.

– И все-таки, – сказала Бетти немного дерзко, – должно быть, довольно забавно иметь скелет в шкафу.

Марк поднял голову и нахмурился.

– Если ты думаешь, что это весело, я отдам его тебе, Бетти. Если он хоть немного похож на то, каким был раньше, и на те немногие его письма, которые были … Ну, Кей знает.

Кейли хмыкнул.

– Все, что я знал, это то, что никто не задавал о нем вопросов.

Возможно, это был намек слишком любопытному гостю, чтобы та не задавала лишних вопросов, или напоминание хозяину, чтобы тот не слишком откровенничал при посторонних, хотя это прозвучало как простая констатация факта. Но тема была оставлена, и на смену ей пришла более увлекательная – планы на день. Миссис Калладайн ехала с игроками, чтобы пообедать со старым другом, который жил неподалеку от Линкса, а Марк и Кейли остались дома – по делам. Судя по всему, в число “дел” теперь входил и блудный брат. Но это не делало день менее приятным.

Примерно в то время, когда Марк и его кузен были по своим делам в Красном доме, привлекательный джентльмен по имени Энтони Джиллингем вручал свой билет на Вудхемском вокзале и спрашивал дорогу в деревню. Получив указания, он оставил свой чемодан у начальника станции и неторопливо удалился. Он важная персона в этой истории, так что нужно узнать о нем получше, прежде чем позволить ему свободно в этом участвовать. Давайте под каким-нибудь предлогом остановим его на вершине холма и хорошенько его разглядим.

Первое, что мы поймем, это то, что он видит больше, чем мы. Над гладко выбритым лицом, которое обычно ассоциируется с военно-морским флотом, он имеет пару серых глаз, которые, кажется, впитывают каждую деталь нашей личности. Для посторонних этот взгляд поначалу почти пугает, пока они не обнаруживают, что его ум очень часто находится где-то в другом месте; что он, так сказать, оставил свои глаза настороже, в то время как сам следует за ходом мысли в другом направлении. Многие люди делают это, конечно, когда, например, они разговаривают с одним человеком и пытаются слушать другого; но глаза их выдают. Энтони никогда так не делал.

Он много повидал на свете этими глазами, хотя никогда не был моряком. Когда в возрасте двадцати одного года он получил деньги своей матери, 400 фунтов в год, старый Джиллингем оторвал глаза от “Газеты скотоводов”, чтобы спросить, что он собирается делать.

– Посмотрю на мир, – сказал Энтони.

– Ну, тогда пришли мне сообщение из Америки или еще откуда-нибудь.

Старый Джиллингем вернулся к своей газете. Энтони был младшим сыном и, в общем-то, не так интересовал отца, как представители некоторых других семейств, например, чемпион Биркета. Но, с другой стороны, чемпион Биркета был лучшим херефордским быком, которого он когда-либо разводил.

Однако Энтони не собирался уезжать дальше Лондона. Его идея видеть мир состояла в том, чтобы видеть не страны, а людей; и видеть их с как можно большего количества точек зрения. В Лондоне их много, если знать, как на них смотреть. Энтони смотрел на них из разных странных углов: с точки зрения камердинера, газетного репортера, официанта, продавца. Имея за плечами независимость в 400 фунтов в год, он наслаждался ею безмерно. Он никогда не задерживался надолго на одной работе и обычно прерывал свою связь с ней, говоря своему работодателю (вопреки всем правилам этикета, как принято между хозяином и слугой) именно то, что он о нем думает. Он без труда нашел себе новую профессию. Вместо опыта и рекомендаций он предложил свою индивидуальность и пари. В первый месяц он не получал жалованья, а во второй – если устраивал своего хозяина – жалованье удваивалось. Он всегда получал двойную зарплату.

Теперь ему было тридцать. Он приехал в Вудхэм на каникулы, потому что ему понравился вид станции. Билет давал ему право ехать дальше, но он всегда хотел доставить себе удовольствие. Вудхэм привлек его внимание, и в карете у него был чемодан, а в кармане – деньги. Почему бы не остаться здесь?

Хозяйка "Джорджа" была только рада приютить его и обещала, что ее муж приедет сегодня днем за его багажом.

– А вы, я полагаю, не откажетесь пообедать, сэр?

– Да, но не беспокойтесь об этом. Я поем холодное, что у вас есть.

– А как насчет говядины, сэр? – спросила она, как будто у нее была сотня сортов мяса на выбор и она предлагала ему самое лучшее.

– Это будет великолепно. И пинту пива.

Когда он заканчивал обедать, вошел хозяин, чтобы спросить о багаже. Энтони заказал еще пинту и вскоре разговорил его.

– Должно быть, довольно забавно держать деревенскую гостиницу, – сказал он, подумав, что пора бы ему сменить профессию.

– Не знаю, как насчет веселья, сэр. Это дает нам на жизнь, и немного больше.

– Вам надо взять отпуск, – сказал Энтони, задумчиво глядя на него.

– Забавно, что вы так говорите, – сказал хозяин с улыбкой. – Еще один джентльмен, из Красного дома, говорил это только вчера. Предложил занять мое место. Он громко рассмеялся.

– Красный дом? Не Красный ли дом в Стэнтоне?

– Совершенно верно, сэр. Стэнтон – следующая станция от Вудхэма. Красный дом находится примерно в миле отсюда … Эблетт.

Энтони достал из кармана письмо. Письмо было адресовано “Красный дом, Стэнтон” и подписано “Билл”.

– Добрый старина Билл, – пробормотал он себе под нос. – Он уехал дальше.

Энтони познакомился с Биллом Беверли два года назад в табачной лавке. По одну сторону прилавка сидел Гиллингем, по другую – мистер Беверли. Что-то в Билле, в его молодости и свежести, может быть, привлекло Энтони; и когда заказали сигареты и дали адрес, по которому они должны были быть отправлены, он вспомнил, что однажды встречал тетку Беверли в загородном доме. Чуть позже они с Беверли снова встретились в ресторане. Оба были в вечерних костюмах, но салфетками пользовались по-разному, и Энтони был более вежлив. Однако Билл ему по-прежнему нравился. Поэтому в один из своих отпусков, когда он был безработным, он устроил знакомство через общего друга. Беверли был немного шокирован, когда ему напомнили об их предыдущих встречах, но его неприятное чувство вскоре прошло, и они с Энтони быстро сблизились. Но Билл обычно обращался к нему “Дорогой безумец”, когда ему случалось писать.

Энтони решил после обеда прогуляться в Красный дом и навестить своего друга. Осмотрев свою спальню, которая не совсем походила на пахнущую лавандой спальню в загородном трактире, но была достаточно чистой и удобной, он отправился в поле.

Когда он спустился по подъездной аллее и подошел к старому кирпичному фасаду дома, послышалось ленивое жужжание пчел в цветочных бордюрах, нежное воркование голубей на верхушках вязов, а с дальних лужаек донеслось жужжание газонокосилки – самый спокойный из всех деревенских звуков....

А в прихожей какой-то человек колотил в запертую дверь и кричал: “Откройте дверь, я говорю, откройте дверь!”

– Привет! – изумленно воскликнул Энтони.




Глава III





Двое мужчин и труп


Кейли внезапно обернулся на голос.

– Чем могу помочь? – Вежливо спросил Энтони.

– Что-то случилось, – сказал Кейли. Он быстро дышал. – Я слышал выстрел, это звучало как выстрел, я был в библиотеке. Громкий хлопок, я не знаю, что это было. И дверь заперта. Он снова постучал по ручке и потряс ее. – Открой дверь! – Крикнул он. – Послушай, Марк, в чем дело? Открой дверь!

– Но он, должно быть, нарочно запер дверь, – сказал Энтони. – Так почему же он должен открывать ее только потому, что вы его об этом просите?

Кейли недоуменно посмотрел на него. Затем он снова повернулся к двери.

– Мы должны ее взломать, – сказал он, подставляя плечо. – Помогите мне.

– Здесь нет окна?

Кейли тупо повернулся к нему.

– Окно? Окно?

– Гораздо проще разбить окно, – с улыбкой сказал Энтони. Он выглядел очень спокойным и собранным, когда стоял в прихожей, опираясь на трость, и думал, без сомнения, о том, что из-за пустяков поднялся большой шум. Но тогда он не слышал выстрела.

– Окно, конечно! Какой же я идиот.

Он оттолкнул Энтони и побежал к подъездной аллее. Энтони последовал за ним. Они побежали вдоль фасада дома, вниз по тропинке налево, а затем снова налево по траве, Кейли впереди, другой следовал за ним. Внезапно Кейли оглянулся через плечо и резко остановился.

– Вот, – сказал он.

Они подошли к окнам запертой комнаты, французским окнам, выходившим на лужайку позади дома. Но теперь они были закрыты. Энтони не мог сдержать волнения, когда последовал примеру Кейли и приблизил лицо к стеклу. Впервые он задумался, действительно ли в этой таинственной комнате стреляли из револьвера. Все это казалось таким абсурдным и мелодраматичным с другой стороны двери. Но если был один выстрел, то почему бы не сделать еще два? В неосторожных дураков, которые прижимались носами к стеклам и просили об этом.

– Боже мой, ты видишь? – дрожащим голосом спросил Кейли. – Там, внизу. Смотри!

В следующее мгновение Энтони увидел его. В дальнем конце комнаты, спиной к ним, на полу лежал человек. Мужчина? Или тело мужчины?

– Кто это? – Спросил Энтони.

– Не знаю, – прошептал Кей.

– Что ж, нам лучше пойти и посмотреть. – С минуту он рассматривал окна. – Я думаю, если ты надавишь всем весом как раз там, где они соединяются, они поддадутся. Иначе мы можем выбить стекло.

Не говоря ни слова, Кейли надавил всем своим весом. Окно поддалось, и они вошли в комнату. Кейли быстро подошел к телу и опустился перед ним на колени. На мгновение он, казалось, заколебался, потом с усилием положил руку ему на плечо и потянул на себя.

– Слава Богу! – Пробормотал он и снова отпустил тело.

– Кто это? – Спросил Энтони.

– Роберт Эблетт.

– О! – Воскликнул Энтони. – Я думал, его зовут Марк, – добавил он скорее для себя, чем для собеседника.

– Да, здесь живет Марк Эблетт. Роберт – его брат. – Он вздрогнул и сказал, – я боялся, что это Марк.

– Марк тоже был в комнате?

– Да, – рассеянно ответил Кейли. Затем, словно внезапно возмутившись этими вопросами незнакомца, спросил, – а вы кто?

Но Энтони уже подошел к запертой двери и повернул ручку.

– Полагаю, он положил ключ в карман, – сказал он, возвращаясь к телу.

– Кто?

Энтони пожал плечами.

– Кто бы это ни сделал, – сказал он, указывая на человека на полу. – Он мертв?

– Помогите мне, – просто сказал Кейли.

Они перевернули тело на спину, заставив себя посмотреть на него. Роберт Эблетт был убит выстрелом между глаз. Зрелище было не из приятных, и вместе с ужасом Энтони почувствовал внезапную жалость к человеку, стоявшему рядом с ним, и внезапное раскаяние за то, как небрежно и легко он обошелся с этим делом. Но потом всегда начинаешь воображать, что ничего подобного не происходит, разве что с другими людьми. Трудно было поверить в них только поначалу, когда они случались с тобой самим.

– Вы хорошо его знали? – тихо спросил Энтони. Он имел в виду: “Вы любили его?”

– Вряд ли вообще. Марк – мой двоюродный брат. Я имею в виду, что Марк – это брат, которого я знаю лучше всех.

– Ваш кузен?

– Да. – Он поколебался, а потом спросил, – наверное, так оно и есть. Вы … вы знаете что—нибудь о … о таких вещах? Пожалуй, мне лучше пойти за водой.

Напротив запертой была еще одна дверь, которая вела, как Энтони предстояло убедиться самому, в коридор, из которого открывались еще две комнаты. Кейли вышел в коридор и открыл дверь справа. Дверь из кабинета, через которую он вышел, оставалась открытой. Дверь в конце короткого коридора была закрыта. Энтони, стоя на коленях у тела, следил глазами за Кейли и, когда тот исчез, не сводил глаз с глухой стены коридора, но не сознавал, на что смотрит, потому что его мысли были заняты другим человеком, сочувствующим ему.

– Не то чтобы вода была полезна мертвому телу, – сказал он себе, – но ощущение, что ты что-то делаешь, когда очевидно, что делать нечего, – это большое утешение.

Кейли снова вошел в комнату. В одной руке он держал губку, в другой – носовой платок. Он посмотрел на Энтони. Энтони кивнул. Кейли что-то пробормотал и опустился на колени, чтобы обмыть лицо мертвеца. Затем он накрыл его носовым платком. У Энтони вырвался легкий вздох облегчения. Они встали и посмотрели друг на друга.

– Если я могу вам чем-нибудь помочь, – сказал Энтони, – пожалуйста, позвольте мне.

– Это очень любезно с вашей стороны. Тут будет чем заняться. Полиция, врачи – не знаю. Но вы не должны позволять мне злоупотреблять вашей добротой. В самом деле, я должен извиниться за то, что уже так много нарушил.

– Я пришел повидать Беверли. Он мой старый друг.

– Он играет в гольф. Он сейчас вернется. – Затем, словно только сейчас осознав это, добавил, – они все сейчас вернутся.

– Я останусь, если смогу чем-нибудь помочь.

– Пожалуйста. Видите ли, есть женщины. Это будет довольно болезненно. Если бы вы … – Он заколебался и робко улыбнулся Энтони, жалкая улыбка для такого большого и уверенного в себе человека. – Просто ваша моральная поддержка. Это было бы что-то.

– Ну конечно. – Энтони улыбнулся ему в ответ и весело сказал, – ну, тогда я начну с того, что предложу вам позвонить в полицию.

– В полицию? Д – да. – Он с сомнением посмотрел на собеседника. – Я полагаю…

Энтони говорил откровенно.

– Послушайте, мистер … э-э …

– Кейли. Я кузен Марка Эблетта. Я живу с ним.

– Меня зовут Джиллингем. Простите, я должен был сказать вам раньше. Ну что ж, мистер Кейли, притворяться бесполезно. Вот человек, в него стреляли – ну, кто-то выстрелил в него.

– Возможно, он застрелился, – пробормотала Кейли.

– Да, возможно, но он этого не делал. А если и так, то в комнате в это время кто-то был, а сейчас этого кого-то здесь нет. И что кто-то унес с собой револьвер. Ну, полиция захочет сказать об этом пару слов, не так ли?

– Кейли молчал, глядя в землю.

– О, я знаю, о чем вы думаете, и, поверьте, я вам сочувствую, но мы не можем быть детьми. Если ваш кузен Марк Эблетт был в комнате с этим, – он указал на тело, – этим человеком, то…

– Кто это сказал? – спросил Кейли, резко вскинув голову на Энтони.

– Вы это сказали.

– Я был в библиотеке. Марк вошел, а может, и вышел, я ничего не знаю. Кто-то еще мог войти.

– Да, да, – терпеливо, как маленькому ребенку, сказал Энтони. – Вы знаете своего кузена, а я – нет. Давайте согласимся, что он не имеет к этому никакого отношения. Но кто—то был в комнате, когда стреляли в этого человека, и … Ну, полиция должна знать. Вам не кажется … – Он посмотрел на телефон. – Или вы хотите, чтобы это сделал я?

– Кейли пожал плечами и направился к телефону.

– Могу я … э—э … немного осмотреться?

Энтони кивнул в сторону открытой двери.

– О, сделайте милость. Да. – Он сел и придвинул к себе телефон. – Вы должны быть снисходительны ко мне, мистер Джиллингем. Видите ли, я знаю Марка очень давно. Но, конечно, вы совершенно правы, и я просто веду себя глупо.

Он снял трубку.

Предположим, что для первого знакомства с этим “кабинетом” мы входим в него из прихожей, через дверь, которая сейчас заперта, но для нашего особого удобства магически открыта. Когда мы стоим прямо за дверью, длина комнаты тянется направо и налево, или, точнее, только направо, потому что левая стена почти в пределах нашей досягаемости. Прямо напротив нас, через всю ширину комнаты (около пятнадцати футов), находится другая дверь, через которую Кейли вышел и вернулся несколько минут назад. В правой стене, в тридцати футах от нас, французские окна. Пересекая комнату и выходя через противоположную дверь, мы попадаем в коридор, из которого ведут две комнаты. Та, что справа, в которую вошел Кейли, меньше половины длины кабинета, маленькая квадратная комната, которая, очевидно, когда-то использовалась как спальня. Кровати больше нет, но в углу стоит умывальник с кранами горячей и холодной воды, стулья, пара шкафов и комод. Окно выходит в ту же сторону, что и французские окна в соседней комнате; но если кто-то смотрит из окна спальни, то его вид сразу справа перекрывает внешняя стена кабинета, которая из-за своей большей длины выходит на пятнадцать футов дальше на лужайку.

Комната с другой стороны спальни – ванная. Все три комнаты вместе образуют нечто вроде личных покоев, которыми, возможно, пользовался во время пребывания прежнего хозяина какой-нибудь инвалид, не умевший подниматься по лестнице, но которыми Марк решил не пользоваться, за исключением гостиной. Во всяком случае, он никогда не спал внизу.

Энтони бросил взгляд на ванную, а затем побрел в спальню, в ту самую комнату, где был Кейли. Окно было открыто, и он смотрел на ухоженную траву под ним и на мирную полосу парка за ним, и ему было очень жаль хозяина всего этого, который теперь был замешан в столь мрачном деле.

– Кейли думает, что это сделал он, – сказал себе Энтони. – Это очевидно. Это объясняет, почему он потратил столько времени, стуча в дверь. Зачем ему пытаться сломать замок, когда гораздо проще разбить окно? Конечно, он мог просто потерять голову; с другой стороны, он мог … ну, он мог захотеть дать своему кузену шанс сбежать. То же самое касается полиции и … о, много чего. Почему, например, мы бежали вокруг дома, чтобы добраться до окон? Наверняка есть запасной выход через холл. Я должен взглянуть позже.

Заметим, что Энтони отнюдь не потерял головы.

В коридоре послышались шаги, он обернулся и увидел в дверях Кейли. Некоторое время он молча смотрел на него, задавая себе вопрос. Это был довольно любопытный вопрос. Он спрашивал себя, почему дверь открыта.

Ну, не совсем то, почему дверь была открыта; это можно было объяснить достаточно легко. Но почему он ожидал, что дверь будет закрыта? Он не помнил, как закрыл ее, но почему-то удивился, увидев, что она открыта, и увидел Кейли в дверном проеме, только что вошедшего в комнату. Что-то подсознательно работающее в его мозгу подсказывало ему, что это удивительно. Почему?

На какое-то время он отодвинул этот вопрос в дальний угол сознания; ответ придет к нему позже. У него был удивительно цепкий ум. Все, что он видел или слышал, казалось, производило соответствующее впечатление где-то в его мозгу, часто без его сознания; и эти фотографические впечатления всегда были готовы для него, когда он хотел их развить.

Кейли присоединился к нему у окна.

– Я позвонил, – сказал он. – Они послали инспектора или кого-то еще из Мидлстона, а также местную полицию и врача из Стэнтона. – Он пожал плечами. – Теперь мы в этом замешаны.

– Как далеко отсюда Мидлстон?

Это был город, в который Энтони взял билет сегодня утром, всего шесть часов назад. Каким абсурдом это казалось.

– Около двадцати миль. Люди скоро вернутся.

– Беверли и остальные?

– Да. Я думаю, они захотят немедленно уехать.

– Гораздо лучше, если так и будет.

– Да, – Кейли немного помолчал. Потом он сказал, – вы остановились здесь?

– Я в “Джордже”, в Вудхэме.

– Если вы один, я бы хотел, чтобы вы остановились здесь. Видите ли, – неловко продолжал он, – вам придется быть здесь … на дознании и … и так далее. Если я могу предложить вам гостеприимство моего кузена в его … я имею в виду, если он этого не сделает … если он действительно сделал…

Энтони поспешно вмешался, поблагодарив и приняв приглашение.

– Это хорошо. Возможно, Беверли останется, если он ваш друг. Он хороший парень.

Энтони был совершенно уверен, судя по тому, что Кейли говорил и не решался сказать, что Марк был последним, кто видел своего брата живым. Из этого не следовало, что Марк Эблетт был убийцей. Револьверы стреляют случайно, а когда они выстреливают, люди теряют голову и убегают, боясь, что их рассказу не поверят. Тем не менее, когда люди убегают, невинно или виновато, невольно задаешься вопросом, в какую сторону они пошли.

– Пожалуй, сюда, – сказал Энтони вслух, глядя в окно.

– Кто? – упрямо спросил Кейли.

– Ну, кто бы это ни был, – сказал Энтони, улыбаясь про себя. – Убийца. Или, скажем, человек, который запер дверь после убийства Роберта Эблетта.

– Интересно.

– Ну, а как еще он мог уйти? Он не стал подходить к окнам в соседней комнате, потому что они были закрыты.

– Разве это не странно?

– Ну, сначала я так и думал, но … – Он указал на стену, выступающую справа. – Видите ли, вы защищены от остального дома, если выйдете отсюда, и вы находитесь довольно близко к кустарнику. Если вы выйдете через французские окна, я думаю, что вы будете гораздо более заметны. Вся эта часть дома, – он махнул правой рукой, – на западе, ну, почти на северо-западе, там, где кухня, видите ли, вы скрыты от них здесь. О да! Он знал этот дом, кто бы он ни был, и был совершенно прав, что вылез из этого окна. Он сейчас же бросился в кусты.

Кейли задумчиво посмотрел на него.

– Мне кажется, мистер Джиллингем, что вы хорошо знаете этот дом, учитывая, что вы здесь впервые, – рассмеялся Энтони.

– Ну, знаете, я кое-что замечаю. Я родился внимательным. Но ведь я прав, не так ли, насчет того, почему он пошел этим путем?

– Да, я так думаю,– Кейли отвел взгляд в сторону кустарника.

– Вы хотите пойти туда прямо сейчас?

Он кивнул.

– Я думаю, мы можем оставить это полиции, – мягко сказал Энтони. – Это … ну, спешить некуда.

Кейли слегка вздохнул, как будто ждал ответа и теперь снова мог дышать.

– Благодарю вас, мистер Джиллингем, – сказал он.




Глава IV





Брат из Австралии


Гостям в Красном доме разрешалось делать все, что им заблагорассудится, в пределах разумного – разумно или нет, решал Марк. Но как только они (или Марк) определились с тем, что хотят делать, плана приходилось придерживаться. Миссис Калладайн, знавшая эту маленькую слабость хозяина, воспротивилась предложению Билла сыграть второй раз после обеда и после чая спокойно поехать домой. Другие игроки в гольф были не против, но миссис Калладайн, фактически не говоря, что мистеру Эблетту это не понравится, твердо стояла на том, что если они договорились вернуться к четырем, то они должны вернуться к четырем.

– Знаешь, я действительно не думаю, что мы нужны Марку, – сказал майор. Плохо сыграв утром, он хотел днем доказать себе, что он действительно лучше. – С приходом своего брата он будет только рад избавиться от нас.

– Конечно, будет, майор, – сказал Билл. – Вы ведь хотите поиграть, мисс Норрис?

Мисс Норрис с сомнением посмотрела на хозяйку.

– Конечно, если ты хочешь вернуться, дорогая, мы не должны тебя здесь задерживать. Кроме того, тебе так скучно не играть.

– Только девять лунок, мама, – взмолилась Бетти.

– Машина отвезет вас обратно, и вы скажете им, что у нас будет еще один раунд, а потом она вернется за нами, – блестяще придумал Билл.

– Здесь гораздо прохладнее, чем я ожидал, – вставил майор.

Миссис Калладайн сдалась. Снаружи было очень приятно прохладно, и Марк, конечно, был бы рад, если бы они не мешали. Итак, она согласилась на девять лунок, и, когда матч закончился в ничью, и все играли гораздо лучше, чем утром, они поехали обратно в Красный дом, очень довольные собой.

– Привет, – сказал себе Билл, когда они подошли к дому, – это не старина Тони?

Энтони стоял перед домом и ждал их. Билл помахал ему, и он помахал в ответ. Когда машина подъехала, Билл, сидевший впереди с шофером, спрыгнул на землю и радостно приветствовал его.

– Эй, безумец, ты приехал погостить, что ли? – Внезапно ему в голову пришла идея. – Только не говори, что ты давно пропавший брат Марка Эблетта из Австралии, хотя я вполне могу в это поверить.

– Привет, Билл, – тихо сказал Энтони. – Ты меня представишь? Боюсь, у меня плохие новости.

Билл, несколько отрезвленный этим, представил его. Майор и миссис Калладайн сидели рядом, и Энтони вполголоса заговорил с ними.

– Боюсь, я вас сильно шокирую, – сказал он. – Роберт Эблетт, брат мистера Марка Эблетта, убит. – Он показал большим пальцем через плечо. – В доме.

– Боже милостивый! – воскликнул майор.

– Вы хотите сказать, что он покончил с собой? – Спросила миссис Калладайн. – Только что?

– Это было около двух часов назад. Я случайно зашел сюда, – он полуобернулся к Беверли и объяснил, – я шел к тебе, Билл, и приехал сразу после … смерти. Мистер Кейли сейчас занят, в доме полиция, врачи и так далее, он попросил меня сказать вам. Он говорит, что вы, без сомнения, предпочли бы, чтобы вечеринка не была прервана таким трагическим образом, и уехали как можно скорее. Я плохо выражаюсь, но он, конечно, имеет в виду, что вы должны полностью прислушаться к своим чувствам и, пожалуйста, сами закажите машину, чтобы попасть на тот поезд, на который вы хотите успеть. Как я понимаю, сегодня вечером есть один, которым вы могли бы воспользоваться, если бы пожелали.

Билл с открытым ртом уставился на Энтони. В его словаре не было слов, чтобы выразить то, что он хотел сказать, кроме тех, которые уже использовал майор. Бетти наклонилась к мисс Норрис и спросила, – кто убит? Мисс Норрис, которая инстинктивно выглядела так же трагично, как и на сцене, когда посыльный объявил о смерти одного из актеров, остановилась на мгновение, чтобы объяснить. Миссис Калладайн спокойно владела собой.

– Мы будем мешать, да, я понимаю, – сказала она, – но мы не можем просто уехать, потому что там произошло что-то ужасное. Я должна повидаться с Марком, а потом мы решим, что делать. Он должен знать, как глубоко мы сочувствуем ему. Может быть, мы … – она замялась.

– Мы с майором все равно могли бы быть полезны, – сказал Билл. – Не это ли вы имеете в виду, миссис Калладайн?

– Где Марк? – Вдруг спросил майор, пристально глядя на Энтони.

Энтони непоколебимо оглянулся и ничего не сказал.

– Я думаю, – мягко сказал майор, наклоняясь к миссис Калладайн, – что будет лучше, если вы сегодня же отвезете Бетти в Лондон.

– Очень хорошо, – тихо согласилась она. – Ты поедешь с нами, Рут?

– Я провожу вас туда, – кротко ответил Билл. Он не совсем понимал, что происходит, и, поскольку рассчитывал остаться в Красном доме еще на неделю, ему некуда было ехать в Лондоне, но Лондон, похоже, был тем местом, куда собирались все, и если бы он смог ненадолго остаться с Тони наедине, то Тони, без сомнения, все объяснил бы.

– Кейли хочет, чтобы ты остался, Билл. Вам все равно завтра ехать, майор Рамболд?

Да. Я поеду с вами, миссис Калладайн.

– Мистер Кейли хотел бы, чтобы я еще раз сказал, чтобы вы, пожалуйста, не колеблясь, сами отдавали распоряжения как в отношении машины, так и в отношении любого телефонного или телеграфного сообщения, которое вы хотели бы сделать. – Энтони снова улыбнулся и добавил, – пожалуйста, простите меня, если я, кажется, взял на себя слишком много, но я просто оказался удобным рупором для Кейли. – Он поклонился им и вошел в дом.

– Ну! – Драматически воскликнула мисс Норрис.

Когда Энтони вернулся в холл, инспектор из Мидлстона как раз входил в библиотеку вместе с Кейли. Тот остановился и кивнул Энтони.

– Подождите минутку, инспектор. А вот и мистер Джиллингем. Лучше бы он пошел с нами. – И повернулся к Энтони, – это инспектор Берч.

Берч вопросительно переводил взгляд с одного на другого.

– Мистер Джиллингем и я обнаружили тело вместе, – объяснил Кейли.

– О! Ну что ж, пойдемте, и давайте немного разберемся с фактами. Я хотел бы знать, где я нахожусь, Мистер Джиллингем.

– Мы все хотим.

– О! – Он с интересом посмотрел на Энтони. – Вы знаете, где вы в этом деле?

– Я знаю, где я буду.

– И где же?

– Оставьте, инспектор Берч, – с улыбкой ответил Энтони.

Инспектор добродушно рассмеялся.

– Что ж, я воспользуюсь вашими услугами в полной мере. Пройдемте.

Они вошли в библиотеку. Инспектор сел за письменный стол, а Кейли – в кресло рядом. Энтони устроился поудобнее в кресле и приготовился слушать.

– Начнем с мертвеца, – сказал инспектор. Роберт Эблетт, не так ли?

Он достал блокнот.

– Да. Брат Марка Эблетта, который живет здесь.

– Ах! – Он принялся точить карандаш. – Жил в доме?

– О нет!

Энтони внимательно слушал, пока Кейли рассказывал все, что знал о Роберте. Для него это было новостью.

– Понимаю. Выслан из страны с позором. Что же он натворил?

– Я почти не знаю. Мне тогда было всего двенадцать. Такой возраст, когда тебе говорят не задавать вопросов.

– Неудобные вопросы?

– Вот именно.

– Значит, вы действительно не знаете, был ли он просто диким или … или злым?

– Нет. Старый мистер Эблетт был священником, – добавил Кейли. – Возможно, то, что может показаться нечестивым священнику, светскому человеку может показаться просто диким.

– Осмелюсь предположить, мистер Кейли, – улыбнулся инспектор. – Во всяком случае, было бы удобнее, если бы он был в Австралии?

– Да.

– Марк Эблетт никогда не говорил о нем?

– Почти никогда. Он очень стыдился его и … ну, очень радовался, что он в Австралии.

– Он иногда писал Марку?

– Иногда. Может быть, три или четыре раза за последние пять лет.

– Просил денег?

– Что – то в этом роде. Не думаю, что Марк всегда на них отвечал. Насколько мне известно, он никогда не посылал денег.

– Теперь ваше личное мнение, мистер Кейли. Вы считаете, что Марк был несправедлив к своему брату? Слишком суров с ним?

– В детстве они никогда не любили друг друга. Между ними никогда не было никакой привязанности. Я не знаю, чья это была вина – если вообще чья-то.

– И все же Марк мог ему помочь?

– Насколько я понимаю, – сказал Кейли, – Роберт всю жизнь просил поддержки.

Инспектор кивнул.

– Я знаю таких. Ну, а теперь перейдем к сегодняшнему утру. Это письмо, которое получил Марк, вы его видели?

– В то время – нет. Потом он мне его показал.

– Адрес есть?

– Нет. Пол-листа довольно грязной бумаги.

– А где оно сейчас?

– Я не знаю. Наверное, в кармане у Марка.

– Ах! – Он потянул себя за бороду. – Ну, к этому мы еще вернемся. Вы помните, что там было написано?

– Насколько я помню, что-то вроде этого: Марк, твой любящий брат приедет к тебе завтра из Австралии. Я предупреждаю тебя, чтобы ты смог скрыть свое удивление, но, надеюсь, не радость. Ожидай его в три, или около того.

– Ах! – Инспектор аккуратно переписал текст. – Вы обратили внимание на почтовый штемпель?

– Лондон.

– А как отнесся к этому Марк?

– Раздражение, отвращение … – Кейли заколебался.

– Опасение?

– Н-нет, не совсем. Или, скорее, предчувствие неприятного разговора, а не какого-то неприятного для себя исхода.

– Вы хотите сказать, что он не боялся насилия, шантажа или чего-то в этом роде?

– У него не было причин для этого.

– Ясно.... Итак, он прибыл, вы говорите, около трех часов?

– Да, около того.

– Кто был в доме?

– Марк, я и несколько слуг. Не знаю, кто именно. Конечно, вы спросите их напрямую, без сомнения.

– С вашего позволения. Никаких гостей?

– Они весь день играли в гольф, – объяснил Кейли. – Да, кстати, – вставил он, – если позволите прервать вас на минутку, вы вообще захотите их увидеть? Им сейчас, естественно, не очень приятно, и я предложил … – он повернулся к Энтони, который кивнул ему в ответ. – Насколько я понимаю, они хотят вернуться в Лондон сегодня вечером. Полагаю, возражений нет?

– Вы дадите мне их имена и адреса на случай, если я захочу с ними связаться?

– Ну конечно. Один из них остался, если вы захотите увидеть его позже, но они вернулись только после игры в гольф, когда мы пересекли холл.

– Все в порядке, мистер Кейли. Ну, а теперь давайте вернемся к трем часам. Где вы были, когда приехал Роберт?

Кейли рассказал, как он сидел в зале, как Одри спросила его, где хозяин, и как он сказал, что в последний раз видел его поднимающимся в Храм.

– Она ушла, а я продолжал читать. На лестнице послышались шаги, я поднял голову и увидел спускающегося Марка. Он ушел в кабинет, а я снова занялся книгой. Я зашел на минутку в библиотеку, чтобы заглянуть в другую книгу, и, оказавшись там, услышал выстрел. По крайней мере, это был громкий хлопок, я не был уверен, был ли это выстрел. Я стоял и слушал. Потом медленно подошел к двери и выглянул наружу. Потом я вернулся обратно, немного поколебался и, наконец, решил пойти в кабинет и убедиться, что все в порядке. Я повернул ручку двери и обнаружил, что она заперта. Потом я испугался, забарабанил в дверь, закричал и … Ну, вот тогда—то и появился мистер Джиллингем. – Он продолжил объяснять, как они нашли тело.

Инспектор посмотрел на него с улыбкой.

– Да, но нам придется еще раз кое-что обсудить, мистер Кейли. Вы думали, что он в Храме. Мог ли он войти и подняться в свою комнату так, чтобы вы его не заметили?

– Там есть задняя лестница. Конечно, он обыкновенно ей не пользовался. Но меня не было в холле весь день.

– Значит, вы не удивились, когда увидели, что он спускается?

– О, ни капельки.

– Ну, он что-нибудь сказал?

– Он сказал “Роберт здесь?” или что-то в этом роде. Наверное, он услышал звонок или голоса в холле.

– В какую сторону выходит его спальня? Мог ли он видеть, как он подходил по подъездной аллее?

– Да, вполне возможно.

– Ну?

– Ну, тогда я сказал "Да", а он пожал плечами и сказал: "Не уходи слишком далеко, ты можешь мне понадобиться", а потом вошел.

– Ну, знаете, он часто со мной советуется. Я в некотором роде его неофициальный адвокат.

– Это была деловая встреча, а не братская?

– О да. Я уверен, что именно так он к этому и относился.

– Понятно. Сколько времени прошло, прежде чем вы услышали выстрел?

– Очень мало. Минуты две, наверное.

Инспектор закончил писать и задумчиво посмотрел на Кейли. Вдруг он сказал:

– Какова ваша версия смерти Роберта?

Кейли пожал плечами.

– Вы, вероятно, видели больше, чем я, – ответил он. – Это ваша работа. Я могу говорить только как дилетант и друг Марка.

– Ну?

– Тогда я бы сказал, что Роберт пришел сюда с намерением устроить неприятности и привез с собой револьвер. Он вытащил его почти сразу, Марк попытался выхватить его у него, возможно, произошла небольшая борьба, и он выстрелил. Марк потерял голову, очутившись там с револьвером в руке и мертвецом у ног. Его единственной мыслью было сбежать. Он запер дверь почти инстинктивно, а потом, услышав, как я стучу в нее, вылез в окно.

– Д-да. Что ж, это звучит достаточно разумно. Что скажете, мистер Джиллингем?

– Вряд ли я назвал бы разумным – потерять голову, – сказал Энтони, вставая со стула и направляясь к ним.

– Ну, вы знаете, что я имею в виду. Это многое объясняет.

– О да. Любое другое объяснение сделало бы вещи гораздо более сложными.

– У вас есть другое объяснение?

– Только не у меня.

– Есть ли какие-нибудь моменты, по которым вы хотели бы поправить мистера Кейли? Что-нибудь, что он забыл после того, как вы приехали сюда?

– Нет, спасибо. Он описал все очень точно.

– Ах! Ну а теперь расскажите от себя. Я так понимаю, вы не живете в доме?

Энтони рассказал, что он делал до этого.

– Понятно. Вы слышали выстрел?

Энтони склонил голову набок, словно прислушиваясь.

– Да. Как раз в тот момент, когда я увидел дом. Тогда это не произвело на меня никакого впечатления, но теперь я вспомнил.

– А где вы были тогда?

– Шел по подъездной дорожке. Я был как раз в поле зрения дома.

– Никто не выходил из дома через парадную дверь после выстрела?

Энтони закрыл глаза и задумался.

– Никто, – сказал он. – Нет.

– Вы в этом уверены?

– Совершенно, – ответил Энтони, как бы удивляясь, что его могут заподозрить в ошибке.

– Спасибо.

– Мистер Джиллингем останется здесь до окончания следствия, – объяснил Кейли.

– Хорошо. Ну, а что насчет слуг?




Глава V





Мистер Джиллингем выбирает новую профессию


Когда Кейли подошел к звонку, Энтони встал и направился к двери.

– Полагаю, я вам не понадоблюсь, инспектор, – сказал он.

– Нет, спасибо, мистер Джиллингем. Вы, конечно, будете здесь?

– О да.

Инспектор колебался.

– Я думаю, мистер Кейли, будет лучше, если я поговорю со слугами наедине. Вы знаете, что это такое: чем больше людей вокруг, тем больше они встревожены. Я думаю, что сам смогу лучше докопаться до истины.

– О, совершенно верно. На самом деле, я собирался попросить у вас прощения. Я чувствую себя довольно ответственным по отношению к нашим гостям. Хотя мистер Джиллингем очень любезен … – Он улыбнулся Энтони, ожидавшему в дверях, и оставил фразу незаконченной.

– Да, я вспомнил, – сказал инспектор. – Разве вы не сказали, что один из ваших гостей, мистер Беверли, друг мистера Джиллингема остался?

– Да, вы хотели бы его видеть?

– Потом, если позволите.

– Я его предупрежу. Если я вам понадоблюсь, я буду наверху, в своей комнате. У меня есть комната наверху, где я работаю, любой из слуг покажет вам. Стивенс, инспектор Берч хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Да, сэр, – ответила Одри чопорно, но внутренне дрожа.

К этому времени в комнате экономки уже кое-что услышали, и Одри пришлось долго объяснять другим служащим, что именно он сказал, и что сказала она. Подробности еще не вполне выяснены, но по крайней мере ясно одно: брат мистера Марка застрелился и похитил мистера Марка, и Одри сразу поняла, что он именно такой человек, когда открыла ему дверь. Она передала это замечание миссис Стивенс. И Миссис Стивенс, если вы помните, всегда говорила Одри, что люди уезжают в Австралию только по очень веским причинам. Элси была согласна с ними обоими, но у нее был свой собственный вклад. Она действительно слышала, как мистер Марк в кабинете угрожал своему брату.

– Вы имеете в виду мистера Роберта? – спросила вторая горничная. Она немного вздремнула в своей комнате, но услышала стук. На самом деле, это разбудило ее, как будто что-то взорвалось.

– Это был голос мистера Марка, – твердо сказала Элси.

– Молю о пощаде, – с надеждой произнесла горничная с горящими глазами, стоявшая в дверях, и остальные поспешили выйти, жалея, что она не выдала своего присутствия. Но трудно было слушать молча, когда она так хорошо знала из своих романов, что именно происходило в таких случаях.

– Я должна высказать этой девушке все, что думаю, – сказала миссис Стивенс. – Ну что, Элси?

– Он сказал, я слышал это собственными ушами: "Теперь моя очередь", – сказал он торжествующе.

– Ну, если ты думаешь, что это угроза, дорогая, то должна сказать, что ты очень странная.

Но Одри вспомнила слова Элси, когда она стояла перед инспектором Берчем. Она дала свои показания с готовностью человека, который уже повторил их несколько раз, и была допрошена и подвергнута перекрестному допросу инспектором с большим мастерством. Искушение сказать: “Не обращай внимания на то, что ты ему сказала”, было сильным, но он сопротивлялся ему, зная, что таким образом лучше всего узнает, что он ей сказал. К этому времени и его слова, и взгляды, которые он бросал на нее, получили полную оценку от Одри, и общий смысл их, казалось, был хорошо установлен.

– Значит, вы вообще не видели мистера Марка.

– Нет, сэр, он, должно быть, вошел раньше и поднялся к себе. Или вошел через парадную дверь, пока я выходила через заднюю.

– Да. Ну, я думаю, это все, что я хочу знать, большое вам спасибо. А как насчет других слуг?

– Элси слышала, как хозяин разговаривал с мистером Робертом, – оживленно сказала Одри. – Он говорил … я имею в виду мистера Марка.

– Ах! Что ж, думаю, Элси лучше расскажет мне об этом сама. Кстати, кто такая Элси?

– Одна из горничных. Послать ее к вам, сэр?

– Пожалуйста.

Элси ничуть не огорчилась, получив это сообщение. Оно прервало несколько замечаний миссис Стивенс о поведении Элси в тот день, которые (по мнению Элси) было бы лучше прервать. По мнению миссис Стивенс, любое преступление, совершенное в тот день в офисе, было ничем по сравнению с двойным преступлением, совершенным несчастной Элси.

Потому что Элси слишком поздно поняла, что лучше бы ей ничего не говорить о своем присутствии в холле в тот день. Она плохо умела скрывать правду, а миссис Стивенс хорошо умела ее обнаруживать. Элси прекрасно знала, что ей незачем спускаться по парадной лестнице, и это не было оправданием, чтобы сказать, что она случайно вышла из комнаты мисс Норрис как раз наверху лестницы, и не думала, что это будет иметь значение, так как в холле никого не было, а что она вообще делала в комнате мисс Норрис в это время? Возвращала журнал? Одолжила у мисс Норрис? Ну, не совсем одолжила. В самом деле, Элси! И это в респектабельном доме! Напрасно бедняжка Элси пыталась оправдаться, что на обложке был напечатан рассказ ее любимого автора с изображением злодея, падающего с обрыва.

– Вот куда ты попадешь, моя девочка, если не будешь осторожна, – твердо сказала миссис Стивенс.

Но, конечно, не было никакой необходимости признаваться во всех этих преступлениях инспектору Берчу. Его интересовало только то, что она проходила через холл и слышала голоса в кабинете.

– И остановились послушать?

– Конечно, нет, – с достоинством ответила Элси, чувствуя, что ее никто не понимает. – Я как раз проходила через холл, как и вы сами, не предполагая, что они говорят о секретах, и не подумала заткнуть уши, как, несомненно, должна была сделать. – И она слегка шмыгнула носом.

– Ну-ну, – успокаивающе сказал инспектор, – я вовсе не хотел вам это предложить.

– Все очень недобры ко мне, – сказала Элси, шмыгая носом, – и этот бедняга лежит там мертвый, и им было бы жаль, если бы это была я, говорить со мной так, как они говорили сегодня.

– Ерунда, мы будем очень гордиться вами. Я не удивлюсь, если ваши показания окажутся очень важными. Итак, что же вы слышали? Постарайтесь вспомнить точные слова.

– Что-то насчет работы в коридоре, – подумала Элси.

– Да, но кто это сказал?

– Мистер Роберт.

– Откуда вы знаете, что это был мистер Роберт? Вы слышали его голос раньше?

– Я не беру на себя смелость утверждать, что была знакома с мистером Робертом, но, поскольку это был не мистер Марк, не мистер Кейли и не кто-либо другой из джентльменов, мисс Стивенс провела мистера Роберта в кабинет не далее как пять минут назад.

– Совершенно верно, – поспешно согласился инспектор. – Несомненно, мистер Роберт. Работать в коридоре?

– Именно так это и звучало, сэр.

– Хм. Работа над проходом, может быть речь об этом?

– Совершенно верно, сэр, – с готовностью согласилась Элси. – Он уже отработал свой проход.

– Ну?

– А потом мистер Марк сказал громко, торжествующе: Теперь моя очередь. Ты подожди.

– Торжествующе?

– Все равно, что сказал, что его шанс настал.

– И это все, что вы слышали?

– Вот и все, сэр, не стоя и не слушая, а просто проходя через холл, как это может случиться в любое время.

– Да. Ну, это действительно очень важно, Элси. Спасибо.

Элси улыбнулась ему и поспешно вернулась на кухню. Теперь она была готова принять миссис Стивенс или кого угодно.

Тем временем Энтони немного побродил в одиночестве. Был один момент, который озадачивал его. Он прошел через холл к передней части дома и остановился у открытой двери, глядя на подъездную дорожку. Ему и Кейли пришлось обегать дом слева. Конечно, было бы быстрее, если бы он побежал направо. Парадная дверь находилась не в середине дома, а в самом конце. Несомненно, они проделали самый длинный путь в обход. Но, возможно, там что-то мешало, если идти направо – скажем, стена. Он зашагал в том направлении, обогнул дом по тропинке и увидел окна кабинета. Довольно просто, и примерно половина расстояния в другую сторону. Он прошел еще немного и подошел к двери, прямо за разбитыми окнами. Дверь легко отворилась, и он оказался в коридоре. В конце коридора была еще одна дверь. Он открыл ее и снова оказался в холле.

– И, конечно, это самый быстрый путь из трех, – сказал он себе. – Через холл и через заднюю дверь; поверните налево – и вы там. Вместо этого мы пробежали самый длинный путь вокруг дома. Почему? Не для того ли, чтобы дать Марку больше времени на побег? Только в таком случае зачем бежать? Кроме того, как Кейли узнал, что это Марк пытался сбежать? Если он догадался – ну, не догадался, а испугался, что один застрелил другого, тогда гораздо вероятнее, что Роберт застрелил Марка. В самом деле, он признался, что именно так и думал. Первое, что он сказал, перевернув тело, было: Слава Богу! Я боялся, что это Марк. – Но почему он хотел дать Роберту время, чтобы уйти? И еще – зачем бежать, если он хочет дать ему время?

Энтони снова вышел из дома на лужайку за домом и сел на скамейку, видневшуюся из окон кабинета.

– А теперь, – сказал он, – давайте внимательно изучим мысли Кейли и посмотрим, что получится.

Кейли был в холле, когда Роберта проводили в кабинет. Слуга уходит искать Марка, а Кейли продолжает читать. Марк спускается по лестнице, предупреждает Кейли, чтобы тот был наготове, и идет навстречу брату. А чего ждет Кейли? Возможно, что он вообще не будет нужен; возможно, что его советы понадобятся, скажем, в том, чтобы заплатить долги Роберта или достать ему билет обратно в Австралию; возможно, что потребуется его физическая помощь, чтобы вытащить из дома буйного Роберта. Ну, он посидел немного, а потом пошел в библиотеку. А почему бы и нет? Он все еще в пределах досягаемости, если понадобится. Вдруг он слышит пистолетный выстрел. Пистолетный выстрел – это последний звук, который вы ожидаете услышать в загородном доме; поэтому вполне естественно, что в данный момент он вряд ли поймет, что это такое. Он слушает и больше ничего не слышит. Возможно, это был вовсе не пистолетный выстрел. Через минуту-другую он снова идет к двери библиотеки. Глубокая тишина теперь тревожит его. Был ли это пистолетный выстрел? Абсурд! И все же нет ничего плохого в том, чтобы зайти в кабинет под каким-нибудь предлогом, просто чтобы успокоиться. Он попробовал открыть дверь и обнаружил, что она заперта!

Какие у него сейчас эмоции? Тревога, неуверенность. Что-то происходит. Каким бы невероятным это ни казалось, это был пистолетный выстрел. Он стучит в дверь и зовет Марка, но ответа нет. Тревога – да. Но тревога за чью безопасность? Очевидно, Марка. Роберт – незнакомец, Марк – близкий друг. Сегодня утром Роберт написал письмо, письмо человека в опасном настроении. Роберт – суровый клиент, Марк – высокоцивилизованный джентльмен. Если и была ссора, то это бы Роберт застрелил Марка. Он снова стучит в дверь.

Конечно, Энтони, внезапно увидевшему эту сцену, поведение Кейли показалось довольно абсурдным, но тогда, всего лишь на мгновение, Кейли потерял голову. Любой другой сделал бы то же самое. Но как только Энтони предложил попробовать открыть окна, Кейли понял, что это совершенно очевидно. Поэтому он ведет их к окнам самым длинным путем.

Почему? Чтобы дать убийце время скрыться? Если бы он тогда подумал, что убийца – Марк, возможно, да. Но он думает, что Роберт – убийца. Если он ничего не скрывает, он должен так думать. Действительно он так говорит, когда видит тело: “я боялся, что это Марк”, – говорит он, когда он считает, что это Роберт убил. Значит, нет причин желать выиграть время. Напротив, инстинкт побуждал его как можно скорее войти в комнату и схватить злого Роберта. И все же он идет самым длинным путем. Почему? И потом, зачем бежать?

– Вот в чем вопрос, – сказал себе Энтони, набивая трубку, – и будь я проклят, если знаю ответ. Возможно, конечно, что Кейли просто трус. Он не торопился приблизиться к револьверу Роберта, но все же хотел, чтобы я подумал, будто его распирает от нетерпения. Это бы все объяснило, но тогда это делает Кейли трусом. Так ли это? Во всяком случае, он достаточно храбро прижался лицом к окну. Нет, мне нужен ответ получше.

Он сидел с незажженной трубкой в руке и думал. В глубине его мозга таилось еще кое-что, ожидавшее, когда его вытащат и осмотрят. На какое-то время он оставил это в покое. Оно вернется к нему позже, когда он захочет.

Он вдруг рассмеялся и закурил трубку.

– Мне нужна была новая профессия, – думал он, – и вот я ее нашел. Энтони Джиллингем, ваш личный сыщик. Я начну сегодня же.

Какими бы ни были другие качества Энтони Джиллингема для его новой профессии, он, во всяком случае, обладал мозгом, который работал четко и быстро. И этот его ясный ум уже сказал ему, что он был единственным человеком в доме в этот момент, который не был связан с поисками истины. Инспектор прибыл туда и обнаружил, что один человек мертв, а другой пропал. Очевидно, что нет сомнений в том, что пропал человек, который выстрелил в мертвеца. Но это было более чем чрезвычайно вероятно, почти наверняка инспектор начнет с мысли, что это чрезвычайно вероятное решение является единственно верной версией, и что, следовательно, он будет менее склонен рассматривать без ущерба любую другую версию. Что касается всех остальных: Кейли, гостей, слуг, – они тоже имеют предвзятое отношение в пользу Марка или, возможно, насколько он знал, против Марка; в пользу или против друг друга; из того, что было сказано сегодня утром, они составили некоторое особое мнение о том, что за человек был Роберт. Никто из них не мог рассматривать этот вопрос непредвзято.

Но Энтони мог. Он ничего не знал ни о Марке, ни о Роберте. Он видел мертвеца еще до того, как ему сказали, кто это. Он знал, что произошла трагедия, прежде чем узнал, что кто – то пропал. Эти первые впечатления, столь жизненно важные, были получены исключительно по существу дела; они были основаны на свидетельствах его чувств, а не на свидетельствах его эмоций или чувств других людей. Он был в гораздо лучшем положении для того, чтобы докопаться до истины, чем инспектор.

Вполне возможно, что, думая так, Энтони поступил с инспектором Берчем несколько несправедливо. Берч был готов поверить, что Марк застрелил своего брата. Роберта провели в кабинет (свидетель Одри); Марк вошел к Роберту (свидетель Кейли); Марк и Роберт разговаривали (свидетель Элси); раздался выстрел (свидетель все); в комнату вошли и нашли тело Роберта (свидетель Кейли и Джиллингем). А Марк пропал. Очевидно, Марк убил своего брата. Случайно, как полагал Кейли, или намеренно, как показывала Элси. Не было смысла искать трудное решение проблемы, когда все было на поверхности. Но в то же время Берч предпочел бы трудное решение, просто потому, что к нему прилагалось больше доверия. “Сенсационный” арест кого-нибудь в доме доставил бы ему больше удовольствия, чем банальная погоня за Марком Эблеттом по всей стране. Марк должен быть найден, виновным или невиновным. Но были и другие версии. Энтони было бы интересно узнать, что как раз в то время, когда он чувствовал свое превосходство над предвзятым инспектором, сам инспектор с любовью размышлял о возможностях, связанных с мистером Джиллингемом. Было ли это просто совпадением, что мистер Джиллингем появился именно тогда, когда он это сделал? И любопытные ответы мистера Беверли, когда его спрашивали о его друге. Помощник в табачной лавке, официант! Странный человек этот мистер Джиллингем. За ним тоже стоит приглядеть.




Глава VI





Снаружи или внутри?


Гости попрощались с Кейли по-своему. Майор, грубовато и просто: “Если я вам нужен, приказывайте. Все, что я могу сделать, до свидания”; Бетти, молчаливо сочувствующе, со всем, что было в ее больших глазах, о чем она была слишком напугана сказать; миссис Калладайн, возмущенная, что не знает, что сказать, но, по-видимому, имея многое; и мисс Норрис, так много в одном отчаянном жесте, что неизменное “Большое спасибо” Кейли можно было бы принять на этот раз за благодарность за художественное развлечение.

Билл проводил их до машины, сам попрощался (специально пожав руку Бетти) и вышел, чтобы присоединиться к Энтони на садовой скамейке.

– Да, это сложное дело, – сказал Билл, усаживаясь.

– Очень сложное, Уильям.

– И ты на самом деле им занимаешься?

– Занимаюсь, – ответил Энтони.

– Тогда ты тот человек, который мне нужен. Ходят всякие слухи и загадки, и этот инспектор просто не хотел отвечать на вопросы, когда я хотел расспросить его об убийстве или о чем-то еще, но продолжал задавать мне вопросы о том, где я впервые встретил тебя, и всякие скучные вещи вроде этого. Итак, что же произошло на самом деле?

Энтони рассказал ему как можно короче все, что уже рассказал инспектору, Билл перебивал его то тут, то там подобающими выражениями, как “Боже правый” и присвыстыванием.

– Послушай, это ведь своего рода дело, не так ли? В чем именно я должен участвовать?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, всех, кроме меня, увозят, а меня этот инспектор проводит через все это, как будто я все знаю.

Энтони улыбнулся ему.

– Ну, знаешь, тебе не о чем беспокоиться. Естественно, Берч хотел увидеть одного из вас, чтобы узнать, чем вы занимались весь день. И Кейли был достаточно мил, чтобы думать, что ты составишь мне компанию, поскольку я с тобой уже знаком. И, ну, вот и все.

– Ты останешься здесь, в доме? – Нетерпеливо спросил Билл. – Молодец. Это великолепно.

– Это примиряет тебя с отъездом … некоторых других?

Билл покраснел.

– Ну ладно, я все равно увижу ее на следующей неделе, – пробормотал он.

– Поздравляю тебя. Мне понравилась ее внешность. И это серое платье. Приятная милая женщина.

– Дурак, это же ее мать.

– О, прошу прощения. Но в любом случае, Билл, ты мне нужен сейчас больше, чем ей. Так что попробуй смириться и со мной.

– Правда? – сказал Билл, весьма польщенный. Он очень восхищался Энтони и очень гордился тем, что он ему нравится.

– Да. Видишь ли, скоро здесь что-то произойдет.

– Дознания и тому подобное?

– Ну, может быть, что-то до этого. Так, а вот и Кейли.

Кейли шел к ним через лужайку – крупный, широкоплечий мужчина с одним из тех сильных, гладко выбритых, уродливых лиц, которые никогда нельзя назвать простыми.

– Не повезло Кейли, – сказал Билл. – Слушай, может, мне сказать ему, как я сожалею и все такое? Это кажется так чертовски неадекватно.

– Не стоит беспокоиться, – ответил Энтони.

Кейли кивнул, подойдя к ним, и на мгновение замер.

– Мы можем освободить для тебя место, – сказал Билл, вставая.

– О, не беспокойтесь, спасибо. Я просто пришел сказать, – продолжал он, обращаясь к Энтони, – что они, естественно, совсем потеряли голову на кухне и обед будет только в половине девятого. Форма одежды свободная. А как же ваш багаж?

– Я думал, что Билл и я могли бы прогуляться до гостиницы.

– Автомобиль может заехать и забрать багаж, как только он вернется со станции.

– Это очень любезно с вашей стороны, но мне все равно придется самому съездить туда, чтобы собрать вещи и оплатить счет. Кроме того, сегодня хороший вечер для прогулки. Не возражаешь, Билл?

– Мне бы это понравилось.

– Ну, тогда, если вы оставите сумку там, я позже пришлю за ней машину.

– Большое спасибо.

Сказав то, что он хотел сказать, Кейли остался стоять немного неловко, словно не зная, идти ему или остаться. Энтони задумался, хочет ли он поговорить о событиях сегодняшнего дня, или это единственная тема, которую он хотел бы избежать. Чтобы нарушить молчание, он небрежно спросил, ушел ли инспектор.

Кейли кивнул.

– Он получает ордер на арест Марка.

Билл сочувственно хмыкнул, и Энтони, пожав плечами, сказал, – из этого не следует, что … Ну, это ничего не значит. Они, естественно, хотят заполучить вашего кузена, невиновного или виновного.

– Как вы думаете, кто он, мистер Джиллингем? – спросил Кейли, пристально глядя на него.

– Марк? Это абсурд, – порывисто сказал Билл.

– Видите ли, мистер Кейли, Билл лоялен.

– И вы не обязаны хранить верность кому-либо, кого это касается?

– Вот именно. Так что, возможно, я буду слишком откровенен.

Билл опустился на траву, а Кейли занял его место и тяжело опустился на сиденье, упершись локтями в колени и положив подбородок на руки, уставившись в землю.

– Я хочу, чтобы вы были совершенно откровенны, – сказал он наконец. – Естественно, я предвзято отношусь к Марку. Поэтому я хочу знать, как вы отнесетесь к моему предположению, вы тот у кого нет предубеждений в любом случае.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64458076) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения